Лес поджидал ее за углом.
Она знала это так же отчетливо, как последовательность Фибоначчи или имя соседской собаки, петушиной привычкой раскраивающей беспокойные утра выходного дня. Иррациональный ужас протягивал к Мэй хлесткие ветви иссушенных зимним временем деревьев далекой Норвегии, и в этом было ее спасение – убедить себя в прискорбном отсутствии телепортации. Единственный случай на памяти Нэсс, когда она с радостью могла ощутить тщетность телепортационного бытия и безнадежность современной физики в этом ключе. Вне всякого сомнения, она в Баффало. Никакого леса за углом нет. А если и есть, то боялась ли Агнесс его когда-либо? Нет. Даже когда встретила ночью оленя, прогуливавшегося вблизи их домика. Только в туалет ночью с мамой начала ходить и то, всего месячишко. Нет никакого повода для страха перед лесом.
Но так считала другая Агнесс, рациональная и бестелесная, запертая в черепной коробке со всеми познаниями в области физики и кухонной опустошенности, на борьбу с которой она как раз направлялась до этого происшествия. Она думает об автомобильных шинах, шелестящих по афальту словно высушенный кустарник барбариса. Думает о пластыре, которым надо бы залатать ссадину (та, другая Агнесс знает о ссадине прежде, чем кость почувствует удар, а кожа уже разошлась, слизываемая асфальтом). Настоящая Нэсс, беспомощная и жалкая, не думает вовсе. Она сидит, обхватив голову руками и, зажмурившись, ждет, когда пройдет наваждение. Из ссадины наружу медленно вытекает жаркая, соленая жизнь. Тишина в голове Агнесс сухая и нехорошая, словно лихорадка. Будто лесной пожар.
Эта тишина сильнее криков, доносящихся с Изнанки происходящего. Она ярче гримас ужаса на лицах окружающих людей. Все, о чем Мэй в силах думать – неизвестное пространство за углом, лес, щерящийся на нее с вершины своей абсолютности. Запах леса лезет под одежду, забивается в поры так безошибочно, как зверь возвращается в нору по вечерним следам. Мэй старается не смотреть в его сторону, но каким-то образом он везде. Другой, разумной Агнесс остается только безмолвно голосить в чертогах разума — встань. Ради всего святого, встань. Но даже ее начинает вбирать ужас перед лесом, в котором жизнь переоценивается чаще, чем они (Агнесс реальная и эфемерная) успевают выдохнуть и вдохнуть.
Лесным ужасом выскобленная, Агнесс давит на веки пальцами, но лишение части анализаторов ничуть не помогает, наоборот, страх становится болезненно безумен и настоящ.
Наваждение проходит так же внезапно, как начинается. Агнесс в недоумении отрывает ладони от лица и смотрит сначала на них, а после обводит взглядом окружающее пространство. Ей все еще не по себе, но уже на уровне объективной реальности – как и любому человеку, очнувшемуся на апрельском асфальте в окружении бычков, оброненных одноцентовиков, скомканных фантиков и десятка растерянных людей, на лице которых наверняка в зеркальной проекции отражаются те же эмоции, что и на ее собственном. О, если бы Агнесс была сильна в эмпатии, она наверняка поняла бы это. Но Агнесс рациональная, запертая в черепной коробке и натренированная родительским воспитанием сопереживать,  оценивала ситуацию холодно, словно механизм. Она была уверена, что настал ее звездный час – вот сейчас она встанет, гордо расправит плечи и поможет всем пострадавшим, а заодно позвонит прохлаждающимся коллегам и вдосталь позлорадствует – как могли они не предугадать столь яркую вспышку способности уровня опасности явно выше среднего, пф, слабаки. В ее бы смену такого не случилось, думала Мэй, вскакивая и тут же вскрикивая – расшибленная коленка отозвалась мрачным токаньем, стоило джинсовой ткани задеть ссадину. Да, хороша спасительница. Тощая, растрепанная, с шуршащей авоськой под мышкой (теткино наследство, зато вместительная) и темными кругами под лихорадочно блестящими глазами.
Люди, пришедшие в себя, в помощи правоохранительных органов, а в особенности Нэсс, явно не нуждались. Кое-то возмущался, кто-то заводил жалобную шарманку об осатаневших мутантах, некоторые деловито отряхивались, словно ничего особенного с ними не произошло и спешили покинуть место происшествия. Мэй могла их понять. Вспышку наверняка уже зафиксировали и с минуту на минуту здесь окажутся оперативники, чья задача задержать виновника для выяснения обстоятельств. Агнесс уже начала размышлять, не в неисправности ли хваленых браслетов дело, когда заметила человека, нуждающегося в её помощи. Он явно принадлежал к числу тех, кто старался как можно скорее покинуть красную точку на навигаторах Нексуса, но преуспеть в попытках ему не удавалось – мужчину сильно штормило. Агнесс радостно бросилась причинять добро и оказывать поддержку, подхватывая несчастного под локоток.
- Мужчина! Мужчина, вам плохо? Сядьте же, куда вы идете, вам нужна помощь, я вам помогу, сядьте! – Несмотря на скороговорки-уговоры вкрадчивым доброжелательным голосом, сошедшим со страниц видеопособий по конфликторазрешению, усадить незнакомца ей было некуда, только если на асфальт. Поэтому Агнесс поволокла свою жертву в сторону уличной лавочки, пользуясь его временной беспомощностью. – У вас наверняка сотрясение. Нужно принять горизонтальное положение и закинуть ноги выше головы. Или это при кровотечениях? Ой, вы знаете, я точно не помню, но вы не переживайте, мы сейчас спросим у кого-нибудь. Главное, я рядом и я вам помогу.
Звучало как угроза.