Итог был очевиден. И не стоило сопротивляться реальности, рыдать и повторять попытки. Что ж, пришло время смириться, она не влезала в свои старые любимые джинсы. Однако, эта самая стадия смирения всё никак не хотела  достигать разума женщины.
- К черту.
Француженка отшвырнула на кровать уже ненавистный кусок ткани, бросив ему вслед испепеляющий взор.
- У меня есть дела поважнее.
Неохотно рыская в шкафу, Марион в который раз набирала номер, что уже успела выучить за те отчаянные шесть попыток дозвониться абоненту. Но, увы и ах, телефон у этого самого абонента был выключен в первые четыре раза, а затем владелец телефона додумался его зарядить, но не додумался быть в том месте, где ловила сеть. Впрочем, несмотря на то, что предупредить француженке не удавалось, отказаться от своей идеи ночного визита больницы Святого Марка Марион даже и не собиралась. И дело было не только в любопытстве, что в данном случае не могло не разгореться.

Обер сбросила скорость только на подъезде к городу. Женщина уже видела кипу новых штрафов, которые непременно надо оплатить. Она как-то пыталась даже считать их, но сбилась после десятого, раз и навсегда наплевав на это. Часы давно уже пробили двенадцать, но тьма, что захватила в свои крепкие объятия пригород Баффало, расступилась под натиском праздничного настроения, которым был наполнен город. Безумное количество сверкающих, мерцающих гирлянд, украшающих чуть ли не каждую урну. Эта атмосфера давила на Марион, хоть женщина и была любительницей лишний раз приложиться к бокалу, дабы что-нибудь отметить.
Радиоэфир заполнила жизнерадостная музыка, и как Обер не старалась, найти что-то другое ей совершенно не удавалось. Вздохнув и приняв факт наступления Рождества, француженка решила отметить его очередной сигареткой, тем более, что ехать ей было минут с семнадцать, если не более.
Вдохнув тяжелый, даже удушающий аромат собственных сигарет,  женщина, стараясь подпевать слащавому голосу, что несся из динамиков, в которой раз начала проворачивать в голове детали дела, которое побудило её поднять старые знакомства.
Эдвард Кук, двадцати пяти лет отроду. Две недели назад с ним была потеряна всякая связь. Дома его так же не обнаружилось. При тщательном обыске, что произвели сами Ранкоровцы, ничего необычного найдено не было. Жил он как настоящий молодой холостяцкий парень — в чистом бардаке. То тут, то там валялись чистые вперемешку с грязными мятые вещи. Раковина была завалена посудой, что, казалось, не мылась неделями. Однако, уголок с техникой был чист и ухожен. Ни пылинки. Парнишка особо не светился, да и не представлял опасности. Зато в виртуальном мире был просто Богом. Мог добыть почти любую информацию.
И вот, спустя четырнадцать дней безуспешных поисков Эдвард находится. И где бы вы думали? У себя дома. Мирно сидящим в кресле. Вот только одна проблемка, парень был мертв. Ни следа от какого-либо внешнего воздействия и вмешательства. Нашел его, увы, не Ранкор. Замешкавшиеся террористы упустили тело своего товарища, что было доставлено в больницу Святого Марка. Тут-то и пригодились старые связи Марион.
И всё бы было ничего. Мало ли кому перешел дорогу юный мутант и кибер-гений, вот только случай подобного исчезновения был далеко не первым. Конечно, коснулось это Ранкора только сейчас, но свои каналы поставили информацию о том, что несколько мутантов до этого были найдены при подобных обстоятельствах, перед этим пропадая на срок от недели до двух. У неё не было сомнений, что действовал один человек или группа. Смущало только одно - ни малейшего признака насилия. Ранкор не оставляет убийц своих товарищей в живых. Но чтобы их найти требовалась хоть какая-то зацепка, а у них было глухо, как в вакууме. Обер не была уверена, что вскрытие даст ей достаточно информации, но нужно было хоть что-то. Хотя бы ниточка, за которую можно ухватиться, да ползти вверх.
Марион оставила машину неподалеку от больницы, решив пройтись пять минут пешком. Ночь была на удивление теплой или, может, её кремовый свитер с совой слишком теплый? В который раз сигарета оказалась у нее во рту.
- Ну что, еще разок, на удачу.
Француженка достала телефон, уже на автомате набирая номер, ожидая услышать на том конце провода механический противный голос. Но нет, на этот раз тишину разбавили гудки. Марион даже сигарету чуть от удивления не выронила, в последний момент зажав ее губами.
- Привет, - она даже не дала человеку на том конце провода собраться с мыслями, - это Мари,  - женщина выдохнула серое облако дыма, - слушай, - француженка прищурилась, останавливаясь у урны, что стояла  при входе в больницу, - я понимаю, что Рождество, - Обер была уверена, этот человек не может не работать в этот день, - да и время уже, кажется, без двадцати два. Но мне нужна твоя помощь, - новое облако взмыло вверх, неизбежно растворяясь в морозном воздухе. - Не окажешь даме услугу? - она облизнула пересохшие, кое-где покусанные губы, словно бы боялась получить отказ. - К слову, я уже подъехала. Внутрь меня не пустят, сам понимаешь. Так что, если уж ты согласишься, было бы неплохо, если ты за мной зайдешь.
Пока Обер старалась своим бархатным медовым голосом задобрить собеседника, к ее ноге притерлось тощеватое, крохотное, черное животное, что было, вроде как, кошкой. По крайней мере, те жалобные звуки, которое оно издавало, можно было принять за мяуканье. Мари с несколько секунд смотрела на бедное, голодное зверье, где-то в глубине ясно осознавая, что он вряд ли будет ряд коту в своей обители. Но руки сами потянулись вниз, подхватили котенка, да бережно прижали к груди.

Существо перестало издавать жалобные стоны, чувствуя тепло, исходившее от тела, и мягкость шерсти цвета зрелого персика. С крыши упало что-то маленькое, белое, едва различимое на припорошенном асфальте. Она прищурилась, хоть и так прекрасно видела выжатый до конца окурок Lucky Strike. Француженка задрала голову, будто бы желая выхватить взглядом того, кто прислал ей сей «подарок» с небес. Конечно, взору открылось лишь рождественское небо, подобное тому, что описывают в сказках. Сверху медленно, стараясь как можно дольше задержаться на весу, падали снежинки, столь разные и прекрасные, что хотелось рассмотреть каждую, но те предательски таяли лишь только коснувшись теплой кожи рук. На темно-синей глади уже рассыпались звезды, кое-где прикрываемыми белыми, пушистыми, воздушными облаками. По истине, праздничная ночь. Вот только у неё праздника ни в одном глазу. Не смогли заразить ее ни яркие огоньки, ни звёзды, ни снег, ни веселые возгласы, что словно затухали, достигая стен больницы. Мёртвая зона.
Марион не особо спешила поворачиваться, хотя прекрасно слышала, как отворилась дверь запасного выхода. Ей хотелось ухватить хотя бы какую-то частичку волшебства, что должно было витать в воздухе. Обязано. Вот только не было там ничего кроме свежего морозного декабрьского воздуха.
- Привет.
Она постаралась не святить питомцем, что успела приютить пока стояла тут какие-то жалкие три минуты.
Только не подавай голос, только молчи.
И тот послушно молчал, словно бы чуя мысленные наставления.
Не то чтобы Марион боялась, что Келли выгонит её. Раз уж он спустился, не отправив неожиданную гостью куда подальше ещё во время телефонного звонка, то уж точно пустит внутрь, кофейку предложит, а может и еще чего покрепче. Праздник же. Назойливо навязанный праздник. А вот хиленькое черное существо могло вновь оказаться на улице. В холоде, голоде, одиночестве.
В нос ударил запах сигарет и сырости, что лишь на мгновение разбавился свежестью улицы.
- Давненько я тут не была, - женщина коснулась бледными тонкими пальцами обжигающе холодной каменной стены, - всё та же мерзлота и вонь.
Обер протиснулась к двери, что вела к больничному теплу, знакомым запахам — сладости жизни и отраве смерти. Марион старалась не поворачиваться к мужчине спиной, дабы не выдать пушистый комок шерсти, что смотрел на нее столь доверчивыми, жёлтыми глазами. Нет, она ни за что не выкинет его на улицу.
- Ах-да, Рождество, - будто бы это и правда вылетело из её головы,- и тебя, и тебя, - она кивнула своим словам. - Что ж, пойдем скорее к теплу, и я тебе всё расскажу.
Беспокоилась Марион явно не за себя. Женщина она была крепкая, перетерпит мороз и покрепче, а вот кроха на ее руках, тому явно не мешало согреться и поесть.
- Давай сразу договоримся. Точнее даже так, - Обер уверено двигалась вперед, прекрасно зная дорогу, ведущую в морг, - ты не будешь задавать лишних вопросов. И если у тебя возникнут проблемы из-за моей просьбы, я тебя прикрою, обещаю. Опять-таки, - Марион чуть притормозила, - не стоит спрашивать как. А теперь перейдем всё-таки к моей просьбе, - она остановилась перед дверьми в его царство, - сегодня днём к вам поступило тело двадцатипятилетнего Эдварда Кука, которого нашли мертвым у него дома. Никаких признаков постороннего вмешательства: синяков, следов от уколов, ссадин, ран. Более того, точное время смерти установить тоже не удалось, - Мари более не скрывала того, что притащила с собой зверушку с улицы, уже точно зная, назад он их парочку не развернет. Его любопытство тонет в её сетях, - никаких следов гниения. Понимаешь, куда я клоню? Мне нужны результаты вскрытия. Не знаю, было ли у тебя время на этого парня, или ты оставил его на сладенькое. Если второе, то это просто превосходно. Побуду твоей ассистенткой, а заодно и вынесу отсюда то, что мне так необходимо, - Обер на несколько секунд замолчала, после чего ловко удерживая совсем уже расслабившееся животное оной рукой, выудила из кармана светло-голубых джинс с белыми заплатками телефон, - постой. Понимаю, что наглею в край, - француженка виновато нахмурилась, после чего губы всего лишь на секунду расплылись в той добродушной, искренней улыбке, - но... не к вам ли поступали, минутку, - она листала заметки, выискивая нужную, - вот. Сабрина Фостер. Филипп Уйат. Или же Клэр Андерсон.
Обер наконец-то подняла на него глаза, ожидая, когда он пустит её к себе и вынесет приговор.

Просто всё не получится. Женщина знала об этом уже тогда, когда имя Люка Келли загорелось у нее в голове. Но надежда умирает последней. И вот сейчас, когда он снова обратился к ней, она умерла. Взвилась в небеса, покидая Марион, которая хваталась за нее, будто бы утопающий за бревно.
Ни о чем не договоримся.
Это фраза заставила Обер нахмурится, выискивая пути отступления, слова, которые сумеют его убедить. Лишь бы не говорить правды. Ей показалось, что его рука, что легла на плечо, слишком горячая. Почему-то в голове Марион складывалось впечатление, что прикосновения этого высокого, чрезмерно бледного и слишком уж худого, по меркам самой француженки, мужчины должны быть холодными. Глупый стереотип, вбитый в голову собственным воображением. На секунду ей стало стыдно, что она лишила Люка человеческого тепла.
Не сопротивляясь, женщина вошла в небольшое помещение, уставленное металлическими шкафчиками, шедшими в ряд, пронумерованными бог знает как. На некоторых виднелись потертые бумажки с именами, другие украшали глупые наклейки. Из мебели же, на которую можно было усадить свою драгоценную пятую точку, были лишь светло-коричневый стол, с облупленными краями и заляпанный чем-то сладким, с виду напоминавшим вишневый сок, да табурет, старый, видавший виды и грозивший вот-вот уронить сидящего на нем.
Что ж, Марион он не испугал, и женщина смело уселась на скрипнувшего под ней старичка, устремив взор на патологоанатома. О нет, он явно сейчас не плюнет на всё и не потащит ее вскрывать тело юного Эдварда или же учтиво предоставлять данные о вскрытие. Ему нужна правду. А какую правду она может ему дать?
Ты знаешь, Келли, так уж вышло, что я террорист. Ранкор. Ты слышал о Ранкоре? Так вот, я и есть эти ребята. Классно, да? Убиваю, взрываю, граблю, беру в заложники. Ну как, парень, все еще не хочешь мне помочь? О, да ты наверное еще и не в курсе, что я мутант. Хочешь, покажу фокус? К чертовой матери вскипячу водичку в чайнике? А тот мальчишка, о... мы ищем его убийцу, нам нужно грохнуть этого говнюка, потому что он пошел против таких отморозков, как мы.
Обер машинально поглаживала котенка по голове, тот, мяукнув разок, устроился поудобнее, да закрыл глаза, чувствуя, что сегодняшнюю ночь он проведет в тепле и заботе. Она не знала, что ему говорить, не знала, как просить. Мари не хотела врать, но и правду говорить было глупо, неправильно, да и просто нельзя.
- Келли, - женщина вновь поморщилась, осматривая мужчину снизу вверх, - я же просила не задавать лишних вопросов. Чёрт.
Она вновь замолчала, стараясь подобрать слова. Да, ей хотелось выложить всё и сразу. Марион нужны были эти проклятые результаты вскрытия. Ну почему, черт подери, почему копы успели раньше них. И не было бы никаких проблем. Сами бы вспороли парню брюхо, сами бы копались в этом дерьме. Это их дело, и не стоило привлекать еще кого-то. Но приходится, мать твою.
- Келли, слушай, не думаю, что для тебя составит большую проблему сделать мне копию данных. Тем более, что об этом никто не узнает. Ты сам это прекрасно понимаешь, - женщина замолчала, стараясь сбавить обороты, при этом впиваясь в него своими болотными глазами. - Этот парень... Скажем так, я его знала. И мне нужно знать, как его убили. Считай это неофициальным расследованием. Я знаю, ты опять начнешь задавать вопросы. И я бы рада тебе ответить, но не могу, правда, не могу. Не хочу доставить тебе ещё больше проблем, да и... - Марион пожевала нижнюю губу, чувствуя очередной прилив бешеного желания закурить, - если я расскажу тебе, то тогда уж точно не получу помощи.
Каждая услуга должна быть оплачена. И Обер прекрасно это понимает, вот только, что нужно этому мужчине. И что она может ему предложить взамен?
- Люк, ты можешь просить что хочешь за это информацию.

Её речи не помогли. Ни капли. Всё осталось на том же уровне. Говори правду или убирайся. Марион не выдержала. Усадив заснувшего котенка на колени, который тут же дернулся, непонимающе осматриваясь, женщина достала из заднего кармана джинс мятую до невозможности пачку Malboro. Выудив из неё не менее мятую сигарету, содержимое которой вываливалось, украшая коричневой дрянью пол, Обер чиркнула зажигалкой.
И что ему сказать? Тонкая струйка дыма поднялась вверх. Марион знала, что пожарная система в этом помещение не работает уже черти сколько времени. Вообще, работали ли она когда-либо было спорным вопросом. Женщина глубоко затянулась, наблюдая за серыми кольцами, что вырывались наружу.
- Да, ты прав, помогать мне, человеку, которого ты толком и не знаешь — глупо. Да, ты можешь отказать. Ты уже мне отказываешь, если я не скажу тебе, какова же настоящая причина.
Пепел полетел на пол, покрытый чем-то вроде синего линолеума. Француженка растерла его ногой. Он и так был грязный, так что «отходы» от ее сигареты не особо меняли обстановку. То тут, о там виднелись следы от обуви, а черные полосы изрезали буквально всё. Впрочем, это помещение не всегда выглядело как свинарник. Два раза в день оно убиралось. Днём и вечером. Однако, доктора умудрялись изгадить всё за этот промежуток времени.
- Что ж, хорошо, - она подвинулась к шкафчикам, откидываясь на них спиной, - я расскажу тебе то, за что ты сможешь вылететь  с работы.
Марион закрыла глаза.
Ты делаешь ошибку. Большую ошибку.
Самым страшным было во всей правде то, что если Люк Келли окажется слишком болтливым, то ей же самой придется пристрелить его из своего Беретты. И как ей смирится с этим фактом? Почему люди столь любопытны. Ведь она предупреждает: Это опасно, не слушай меня, не лезь в это, просто дай то, что мне нужно, и мы, попив кофе, разойдемся хорошими знакомыми, а потом я буду звонить тебе каждые праздники, так, из уважения.
Предоставление новой информации о себе — это переход на другой уровень отношений. И это не всегда хорошо.
Дурак ты, Келли.
- Начнем с первого вопроса. Каким же ты боком во всём этом, - Обер щелкнула пальцами по сигарете, стряхивая пепел, и поднесла ее к губам,  - да, собственно, счастливое стечение обстоятельств. Ты удачно подвернулся мне под руку, потому что труп оказался в твоей больнице. Ты это хотел услышать? - Марион повернула голову, устало рассматривая мужчину, словно бы все еще пыталась спасти его от правды. Просто скажи мне стоп. Но она не услышит этого слова. - Почему проблемы станут твоими? Что ж, потому что меньше знаешь — крепче спишь. И чем больше я тебе рассказываю, тем больше вероятность того, что я пущу тебе пулю в голову. Поверь, я меткая, не промажу.
На лице француженки не было и тени улыбки. Может, он ждет, что она засмеется, как обычно это делает, встанет, похлопает по плечу, скажет, что всё это глупая шутка. Кажется, ей самой этого хотелось. Но поворачивать было поздно.
- А теперь переходим к самому интересному. Кто он. Что ж, слушай. Эдвард Кук, двадцать пять лет, впрочем, ты и сам это знаешь. А еще он кибер-гений. Парнишка действительно гениален. Мог достать любую информацию. Правда, нелюдим. Знаешь, - она облизнула пересохшие губы, доставая новую сигарету, - он иногда забывал есть. Утопал в своей сети. Мне приходилось приезжать к нему, чтобы просто-напросто покормить. Ты видел сам, он ужасно тощий. Кожа да кости. Даже я не смогла его нормально откормить. Но речь совсем не о том, как заботливая Марион пыталась сделать из худого нормального, не так ли? - и вновь попытка усмехнуться потонула в серьезности болотных глаз. - Самое главное, что Эдвард Кук был террористом. Добывал им информацию, да такую, которую просто невозможно достать. Но вот парнишка пропал две недели назад. Его друзья про беспределу подняли тревогу, обыскали каждый уголок, но найти его так и не смогли. А спустя четырнадцать дней его находят наши бравые копы уже мертвым. И отвозят тело тебе. Порыскав по просторам сети, террористы в скорые сроки узнают, что подобные случаи случались и ранее. Имена «счастливчиков» я тебе уже назвала.
Женщина замолчала, давая мужчине несколько секунд для того, чтобы он переварил информацию.
- А теперь самый смак. Откуда же я так много знаю Интересно, неправда ли? - она поднялась, усаживая животное на табурет. Тот повертел головой, но, видимо, чувствуя напряженность обстановки, даже и звука не издал. - Что ж, Люк Келли, ты хотел знать правду, получай ее сполна. Я убиваю людей. Я взрываю муниципальные здания. Я вне закона. Я террорист. Одна из тех, про которых судачат по телевизору в новостях. За то время, что мы с тобой не виделись, за те пять, кажется, лет, многое изменилось. Всё изменилось. Впрочем, мы и до этого момента были не особо близкими людьми, - Марион сделала шаг в сторону Келли, - а теперь реальная причина, по которой мне нужны данные о вскрытие Эдварда. Я хочу знать, какая сука грохнула моего парня. Я хочу его найти и убить. Перерезать глотку к чертой матери. Такие причины тебя устраивают, Келли? Всё еще хочешь выпить со мной кофе или что-то покрепче?

- Если что, я отрублю тебе голову.
Ей стало легче, она выговорилась. Вылила то, что необходимо было выплеснуть. И теперь волна спокойствия и какой-то усталости захлестнула ее с головой. Так вот в чём дело, вот что всегда тяготит Марион — невозможность найти человека, которому она может рассказать всю правду. Это называется одиночество, не так ли? Иметь семью из людей, что идут с тобой против закона, но при этом чувствовать внутри ужасающую пустоту, что грозила превратиться в черную всепоглощающую дыру.
- Я не убью тебя, - она вздохнула, покрутив в руках давно уже потухший окурок. - Не здесь, не сейчас. И дело не только в том, что ты мне нужен. Считай, что это моя слабость.
Какой же он высокий. Теперь, когда он стоял почти впритык к ней, Марион в который раз поражалась росту этого мужчины. В этом не было ничего необычно, но именно для Келли эта была еще одна черта, которая отдела от остальных. Чёрт, да в нем такого изюма было слишком много. Он становился непросто выделяющимся. Он был странным.
Ей кажется, или она видит улыбку на его лице? Может, Марион выглядела глупо в своей злости, в своем желании выговориться, тем самым постараться приблизиться к цели, забрать то, зачем пришла. Конечно, так оно и было. И теперь ему весело, а ей... А самой Обер абсолютно никак. Она опустошена. Она хочется двигаться вперед, а эта стена в виде Люка Келли загородила ей проход.
- Я предпочитаю виски.
Окурок в руках превращается в труху. Неужто Обер нервничает. Она не сомневается в своем превосходстве, но так ли это? Что сама Марион знает о патологоанатоме? Ровным счетом ничего. И если женщина только что раскрыла перед ним свои карты, не все, бесспорно, но приличное количество, но что он дал взамен? Ничего. Так ей и надо.
- Я не все вопросы решаю силой. Как видишь, я думала, что с тобой получится договориться. Увы, я недостаточно знаю тебя. Да и зря понадеялась на своё красноречие, - слишком самонадеяна. - Наверное, мне стоит извиниться. Прости, что не приставила тебе дуло к виску сразу, как только ты вышел  ко мне. Обещаю исправиться, - женщина махнула рукой в недовольстве, - серьезно, как ты себе это представляешь? Да и неужто это бы помогло от лишних вопросов с твоей стороны? Или же мы бы сразу отправились изучать труп Кука? - Обер захотелось вновь занять место на табурете. - Люк, ты не боишься меня. И это одна из проблем данного метода воздействия. В каком-то смысле, без страха подобное бессмысленно. Ты не боишься, а следовательно, владеешь ситуацией. Вполне возможно, ты бы оказал сопротивление. И кто знает, смогла бы я выиграть. Ведь я знаю о тебе чуть больше, чем ничего.
Черное создание, что занимало царское место, приподнялось, явно недовольное тем фактом, что обстановка перестала быть столь расслабляющей, что была в самом начале. Весь воздух вокруг, казалось бы, заставлял напрячься. Тяжело дышать, или ей кажется?
- Да, - она выдохнула свой ответ, - Ранкор. Я раскрыла тебе всё. Могу я все еще надеяться на данные? Или без пистолета в моих руках это никак не решается?

- А есть ли смысл приставлять тебе что-либо к виску? - это был какой-то глупый диалог о том кто кому и что к какому месту должен  приставлять, - внепланого вскрытия?
Она выхватила из его слов то, что ей было нужно. Значит, что руки Келли еще не дошли до трупа парнишки. Что ж, тем лучше, Марион сумеет увидеть всё воочию, с первых рук, так сказать. А сумеет ли? Они продолжали просиживать задницы в этом душном, с каких пор оно стало таким, помещении, которое, казалось бы, начало отдавать сыростью. Собирается ли он пустить ее к "разделочному столу"? Или же всё так и закончится? Она уйдет ни с чем, лишь с выпотрошенной наружу душей. Обер вывернула ее перед тем, кто, по сути, был никем для неё, как и она не представляла значимости для него. Женщине почему-то захотелось продолжить выворачивать себя наизнанку. Рассказать,  по какой же причине она пошла в Ранкор, почему преступила закон, забросила жизнь порядочно мутанта, бросившись с головой в омут насилия. Но француженка тормозила себя, останавливала изо всех сил.
Ему это не нужно.
И правда,  какой толк рассказывать этому мучжине о том, что она не смогла. Не спасла того, кого хотела спасти, перекинув вину на людей. Бесспорно, они были виновны, но так ли безвинна сама Обер? Конечно нет. Больше нет. А стоит ли ему знать о том, что на её руках кровь не одного ребенка.  Да, пускай пулю пустила не она. Да, пускай этот выстрел предназначался совсем другому человеку, но  результат был ужасающим. Перед глазами пронеслась картина  четырехлетней давности. Маленькое щуплое тельце, с черной зияющей дырой во лбу.  Воображение сыграло с Марион злую шутку, сменив эту картинку на Келли, меж глаз которого неспешно начала появляться точно такая же черная метка смерти. Тонкая струка крови  потекла по носу, спускаясь ко рту.
Это невозможно.
Француженка тряхнула головой,  отгоняя мерзкие картины. Её вновь будут мучить ночные кошмары. Они теперь не отпускают, приходят каждую ночь. Это её наказание. Именно поэтому Марион больше не спит по ночам,  разгуляя по барам и кабакам, впутываясь в местные драки, дабы усмерить свой пыл, свои внутренние угрызения. Иначе, она пожрет саму себя. Это уже началось.
- Наши, но не мои. Постарайся разделять эти понятия. Я не до конца потеряла свою человечность. Я... всё еще люблю людей, но они сами убивают это чувство во мне. Тебе ли не знать, Люк. Я до последнего была человеком. Хотела быть им. Верила,  что я всё еще такая же, как и они. Но люди заставили меня убедиться в том, что я более к ним не отношусь. Мутанты ли на самом деле монстры? Вряд ли.  Человек - самое страшное животное на земле. Об этом говорилось ни раз. И вряд ли ты хочешь сейчас пофилософствовать на эту тему.
Марион была удивлена тем, что Келли выудил из шкафчика именно виски. Конечно, она знала, что если покопаться в этих ящиках, можно собрать неплохой бар. Наличие стаканов заставило женщину усмехнуться и качнуть головой.  Будто бы все было готово к ее приходу.
Глупость.
Обер осторожно взяла стакан с толстыми стенками. Принюхавшись, Марион залпом осушила его, чувствуя,  как мерзкий теплый напиток обжигает горло,  бухаясь куда-то вниз. Вон он, тот самый толчок для разрядки. Нужно расслабиться. Нужно, черт возьми.
- Мерзость, - она облизнула губы, -давай еще.
Француженка со стуком поставила стакан, в ожидании новой порции, стараясь поймать тот момент расслабления,  который был так необходим что ей, что ему.
- Они не тронут тебя. Я не скажу им, откуда достала информацию. Их это и не волнует. Ранкор - это семья. Знаю, звучит смешно, но так и есть.  Вот только... члены её крайне мстительны. Мы не прощаем смерть своих. Так же дело обстоит и сейчас,  - Марион вдохнула приятный тяжелый запах сигарет Келли, -более того,  раз уж за дело взялась я, то я и доведу его до конца.  Ох, я говорю как крутой детектив из дурацких боевиков. Чёрт... Я просто хочу знать. Поможешь ты мне,  в конце концов,  или нет?

Отредактировано Marion Ober (2014-05-04 09:59:21)

- Давай, оставим тему того, как я смогу тебя убить. Я всё равно не воспользуюсь ни одним из предложенных способов.
Хотелось добавить "не сейчас", но смысл в этой глупой фразе?  Она действительно не собиралась пускать ему пулю в голову или же отсекать оную, словно палач. Почему? Разве Марион так уверена в этом человеке? Разве нет вероятности того, что как только она покинет стены этого здания,  копы не зацапают её? Не было такой вероятности, она равнялась нулю. Почему?  Если бы Обер знала бы ответ на этот вопрос,  то было бы легче. А может, всё стало бы куда запутаннее?
Какое-то плутание в трех соснах эмоций.
- Да, я верю в такие глупости, - женщина следила за тем,  как попытка пригретого ею питомца скрыться от людских серьезных разговоров прерывается Люком усаживанием оного на стол. - Если  я перестану верить, в кого же я тогда превращусь? Не стану ли я тогда настоящим монстром? И разве не глупо делать всех одинаковыми? Превращать в сгустки злобы и ненависти. Неужели ты веришь в то, что в людях и мутантах не осталось ничего...
Марион замялась, и не потому, что сама не верила в эти слова. Как не крути, а Обер была доброй женщиной,  хоть это было и странно, учитывая то, какую сторону она приняла,  пытаясь выбить себе место под солнцем. Вернуть свои права, свою свободу, вновь стать человеком. Как же странно и до невозможности глупо это всё звучало.
- ... ничего человечного, - француженка словно бы пробовала эту фразу на вкус и поморщилась. Увы,  он был кислым, противным, отталкивающим. - Да, я защищаю своих,  - нет смысла это отрицать, да и зачем? - Потому что они мои. Вот так всё прозаично.
Марион наконец-то улыбнулась. Устало, слабо, но с поразительною искренностью. Нет, она никогда не зачерствеет. Наверное, через несколько лет, если ей удастся остаться в живых, Обер покинет Ранкор и уедет. Далеко, туда где тепло и круглый год растут апельсины. Ведь она обожает апельсины. Большие, сочные. Интересно, есть ли такая страна?
- Прости,- и вновь стакан был пуст. Выпивка перед француженкой никогда не задерживалась. Интересно, это уже считается алкоголизмом? - Дай угадаю, ты собирался помочь мне с самого начала, не зная даже, с чем я к тебе пришла? - Марион не думала,  что говорит. Это догадка сорвалась с языка сама, и женщина просто не успела ее остановить. - И лишь потому, что ты меня якобы когда-то знал. Ты понимаешь, как нелепо это звучит? Конечно понимаешь, ты умный парень. Но я не стану копаться в твоей душе, - женщина поманила чёрного зверка пальцами. Тот послушно потянулся на этот молчаливый зов, ткнувшись мордой в её ладонь, - ты скажешь сам, если будет нужно. Но скажи, зачем же нужен был этот цирк? Это было неприятно,  хоть мне и стало легче.
На губах вновь появилась добрая улыбка. Она не злится да и не злилась. Как можно?
- Ладно, оставим эти высокопарные диалоги на потом. А может, мы и вовсе к этому никогда не вернемся, - помещение напомнилось тихим, успокаивающим мурчанием,  - пускай он пока побудет здесь. Это ведь он? Я как-то не успела залезть ему под хвост. Когда закончим, я его заберу. Или ты заберешь, -  Мари мягко похлопала котенка по голове, - будь хорошим мальчиком, пока меня не будет, ладно? - большие желтые глаза с удивлением уставились на неё, а потом малыш послушно мяукнул, вновь тараня ладонь лохматой головой, - веди меня уже к телу. Тебе же самому любопытно, от чего же парень умер. Уверена, у него внутри есть на что посмотреть.

Отредактировано Marion Ober (2014-05-04 17:58:02)

- Вообще-то да, возникли некоторые проблемы, - Обер усмехнулась, - нам пришлось слишком много болтать. А я отвечала на вопросы, на которые не хотела отвечать, да и времени мы потратили, - женщина перевела взгляд на запястье, что украшали массивные, чем-то напоминающие мужские, белые часы с диковинно изображенными цифрами. Секундная стрелка только-только начинала круг, - час, даже, чуть больше. За беседой время летит незаметно, вот только приятного в ней было мало, не так ли?
Марион, тронувшаяся было за Келли, чуть притормозила, хватая лохматое, согревшееся, сонное животное, вновь водрузив его на почетное место у груди. Она не ожидала такого шага от Келли. Ей самой не особо хотелось брать животное с собой, ему там было совсем не место, но и оставлять здесь одного не хотелось. Он еще был мелким, пугливым, кто его знает, может, черный комок и заснул бы тут на столе, а может, поднял бы тревогу, посчитав, что его опять бросили.
Парочка с чёрным довеском на руках наконец-то покинула раздевалку. Румянец, что покрыл щеки Марион, пока они томились в душном, маленьком помещении, постепенно начал сходить. Всё-таки коридоры проветривались куда лучше, чем крохотная раздевалка. В нос ударил привычный запах дезинфицирующих средств вперемешку с приятным лёгким душком ультрафиолетовой лампы. Её родные и столь приятные ароматы.
По пути до морга она не проронила ни слова, лишь мягко поглаживая вновь засыпающее зверье. И как у него это так быстро получалось?
Как только двери хранилища трупов открылись, Марион обдало волной мертвецкого холода. Женщина недовольно поежилась, ступая в помещение с кафельным полом и такими же стенами. В углу стояла пара светло-коричневых столов из ДСП, на одном из которых расположился погасший монитор, на другом же находились аккуратно сложенные листы —  карты, которые нужно было заполнить после вскрытия, куда и заносились результаты оного. В центре заняли свое почетное место два привинченных к полу металлических стола с раковинами. Лампы, освещавшие помещение ярким, белыми, холодными светом располагались прямо над ними.
- К слову, - француженка на секунду притормозила с продолжением фразы, которая крутилась на языке всё то время, пока они шли к моргу, - Разве не в безразличии твоя проблема? Разве не поэтому одинок? Потому что тебя это не касается и это не твое дело?
Она замолчала, понимая, что совершает глупость и какую-то даже дерзость, пытаясь залезть туда, куда женщину совсем не звали, да и нечего Мари там делать. Келли сам избрал такой путь. Обер не уверена, что патологоанатом был этим весьма доволен, но разве её слова что-то изменят? Да ерунда. Нельзя беспокоиться за всех, нельзя заботиться о всех, невозможно спасти всех.
- Не слушай меня.
Обер махнула рукой, будто бы сей жест должен был мгновенно стереть всё из памяти Люка.
- Если ты не против, - француженка усадила животное на стул, задвинув его как можно глубже. Женщина сомневалась, что котенку понравится зрелище. Тот мяукнул, но тут же свернулся клубком, спрятав морду в хвост, - я бы хотела помочь и поучаствовать.
Не считая нужным спрашивать разрешение, Марион накинула на себя только что снятый Люком халат, который, что и следовало ожидать, оказался женщине великоват. Быстренько завернув рукава, Обер, запахнувшись, подошла к трупу, который мужчина достал из камеры.
Никаких особых изменений в теле Кука не произошло, разве что, бледность усилилась, отдавая каким-то синевато-фиолетовым цветом. Обер цокнула языком.
- Жаль его, - француженка осмотрелась, выискивая перчатки. - Знаешь, он никогда не выползал из своего логова. Сидел в своей крепости сутками, не видя дневного света. Иногда мне казалось, что если на него упадет солнечный луч, он загорится. А недавно, кажется, с месяца два назад, он мне по секрету рассказал, что ему нравится какая-то девчушка, соседка что ль. Вообще, в этом плане он был похож на какого-то маньяка, - Марион    привычно сунула руки в карманы халата, - всё высматривал её, ходил перед окнам, ждал, когда она выйдет или зайдет. Я почти уговорила его выйти на свет божий. Почти. Не успела.
Взгляд француженки на секунду задержался на животе парня. Там что-то дёрнулось или ей уже кажется?

Отредактировано Marion Ober (2014-05-06 00:01:58)

- Сарказм не в твоём стиле, Люк. Хотя, я как-то особо и не представляю, что есть твой стиль.
Марион повела плечом, вновь услышав непривычное для себя «Мэри». В первый раз это прозвучало будто бы и незаметно, а сейчас резануло слух, словно  шорох пенопласта. Её никогда и никто не называл так.Всегда сложно привыкать к чему-то новому. Обер еще раз про себя попробовала своё имя, стараясь привыкнуть, дабы не дёргаться каждый раз, когда ему взбредет так её назвать.
Не смотря на небольшое количество алкоголя, что продолжалао присутствовать в организме женщины, полной разрядки так и не наступило. Облако напряжения продолжало окутывать их, прилипившись паразитом. Впрочем, они как-то особо и не стремились его выводить, смиряясь с фактом того, что сегодня у них явно не получится непринужденной расслабляющей беседы о том, кто и чем будет заниматься на пенсии. Вот только вставал крайне интересный вопрос, а мутанты вне закона доживают до пенсии? Или ей уже сейчас стоит вместо гладиолусов высадить на своей клумбе огурцы?
- Прощаю.
Женщина улыбнулась, тут же проглатывая свою улыбку. Не то, чтобы трупы её когда-либо смущали. Бывало, что на вскрытие она прибегала с полусъеденным бутербродом, который быстро уминался. Главное успеть до того момента, как вскроют кишечник, тогда даже самый «старый солдат», проработавший в этой холодильной камере десятилетия, морщил нос. Вот только ей было стыдно перед Куком. Не уберегла.
Слишком много на себя берешь.
Марион видела эти манипуляции сотни раз. Что и говорить, ей нравилось смотреть на вскрытия, а смотреть на то, как это делает Люк Келли нравилось еще больше. Профессионал во всей красе. Движения плавные, быстрые, четкие. Сколько же раз он это делал?  И не счесть. Для него больше не существует окружающего мира. Он один на один с телом. Поразительно. Что не говори, в такие моменты глядя на него в Обер поднималась волна восхищения этим нелюдимым мужчиной. Келли поймал свою стихию. Как же были нелепы её вопросы. Но поздно сожалеть о сказанном.
Однако, удовольствие не может быть вечным. На этот раз оно закончилось слишком быстро, женщина не успела насладить работой  патологоанатома. Он резко остановился, отступая назад. Марион со своего ракурса не сразу увидела, в чем же дело, но приблизившись, замерла. На лице тут же вылезла гримаса отвращения. Обер осторожно ступая, будто бы боялась спугнуть то, что вывались из черепа Кука, подошла к Келли.
- Твою ж мать.
Зрелище было не из приятных, червяк, распавшийся на несколько тонких, отвратительного цвета детских испражнений.
Всё что угодно, лишь бы не личинки.
Француженка скосила глаза на кусочек, бывший когда-то мозгом Эдварда. Ей не хотелось смотреть выше, но она всё равно взглянула внутрь черепа, прекрасно зная, что её там ждет. Пустота. Неужто, ей не показалось, и в животе действительно что-то шевелилось?
- Он весь полон ими.
Марион выдохнула, возвращая взор к паразитам. Некоторые всё еще подергивались. На свободе им явно не нравилось. Женщина присела, внимательно разглядывая червей.
- Паразитолог из меня так себе, но если покопаться в своих воспоминаниях и знаниях, то смело могу сказать, такого я раньше не видела, - Обер наклонила голову, всматриваясь, - вроде и бы аскариды, вот только не припомню, чтобы они пожирали мозги. Ваши предположения, коллега? - Марион поднялась.  - И надо решить что-то с дальнейшим вскрытием, если он весь в червях, мы вряд ли найдем что-то, кроме них, - женщина огляделась, - да и найти емкость, куда можно будет их спихнуть, не помешало бы, - взгляд вновь упал на червей. - Ты знаешь, за время своей работы я повидала многое, но к такому привыкнуть как-то не получается, впрочем, не так уж и часто я вижу червей, вываливающихся из чьей-то головы.
Рука автоматически потянулась к пачке сигарет, что покоилась в джинсах, но француженка остановила себя. Тут курить она себе не позволит. Придется думать без папиросы в зубах.
- Допустим, его кормили личинками и яйцами этого червя. С путём попадания этих тварей в организм у нас проблем нет, - Марион провела рукой по волосам, будто бы приглаживая их, - у меня возникает другой вопрос: почему на его внешнем виде не отразилась их жизнедеятельность, особенно, если они сожрали это внутренности?
Если уж быть честной, то Обер не особо хотелось, чтобы Келли вспарывал ему брюхо, потому что женщина представляла, что ждёт их. Но что ж поделать, пути назад нет. Да и вдруг она окажется неправа?

Ей вновь пришлось наклониться на этими дергающимися нитями, которые удивляли всё больше и больше.
- Невероятно, - Марион с неким восторгом наблюдала за тем, как некогда живые организмы рассыпались прямо на глазах, превращаясь в желто-зеленую кучку пыль, - это мерзко и восхитительно. Черви, почти моментально гибнущие вне организма. Мне кажется, или мы сейчас смотрим на какое-то биологическое открытие?
После секундного восхищения, Обер послушно двинулась туда, куда наказал ей Келли, прекрасно понимая, что никакого толка от маски нет. Если это и правда споры, как предположил мужчина, то тут противогаз не помешал бы, а эта синенькая ерунда просто для вида, да для собственного успокоения. Женщина покрутила меж пальцев маску, взятую с белой, высокой тумбы, а затем сунула её в карман чужого халата.
- Нет смысла прятать ни меня, ни кота, если это споры. Ты сам это знаешь, - француженка не хотела принимать данную догадку, но в данном случае что угодно могло быть верным, - давай, просто будем надеяться, что это пыль и не более.
Марион вновь оказалась рядом с Келли, осматривая сверху распадающиеся организмы.
- Да, мутант. Думаешь, подхватил где-то паразитов, а те из-за особенности носителя мутировали сами?- Обер пожевала нижнюю губу, погружаясь в раздумья. - Но так сильно измениться... Ведь, по сути, одно то, что они пожирали внутренние органы говорит о потрясающем и невероятном изменении. Какого-нибудь профессора нам сейчас явно не хватает.
Француженка не успела запротестовать тому действию, что совершил Люк. Она лишь дернулась вперед, когда он сунул руку внутрь черепа Кука.
Боже, представляю как это мерзко...
Это был риск, и Марион это прекрасно осознавала. А ей совсем не хотелось, чтобы патологоанатом рисковал. Она не за этим сюда пришла.
- А без "рискнуть" никак?
Женщина с отвращением смотрела на червей, что обвивали руку Келли, хватаясь за него словно за спасительный круг. Но он им никак не помог, и они тут же распались, покрывая пол чем-то, похожим на засохшие гнойные сопли.
- Келли, - по лицу пробежала тень недовольства, - ты примерно прикидываешь, сколько времени я нахожусь рядом с этой, как ты говоришь, биологической угрозой. Поздно уже паниковать, бегать, надевать костюмы, которые не такие уж и защитные. Давай, отодвинем мою безопасность на задний план,  - очередной рывок к пачке сигарет, - эта пакость пожирает заразившегося изнутри. Вот только чего ради и правда... Детектив из меня никчемный, наверное, поэтому я не могу найти причину  по которой нужно заселять кого-то червями, а потом возвращать его полусожранный труп домой. В моей голове лишь  мысль о маньяке. Но это несколько банально. Кажется, я перечитала книжек на данную тематику.
- А вообще, - француженка нахмурилась, - Келли, ты же не собираешься делать что-то с собой, используя этих «милашек»?
Да, этот мужчина обладает умопомрачительной регенерацией, способной заживить почти всё, что угодно, но кто его знает, на что способны эти твари? Марион не представляет, что им делать дальше, кроме как вскрыть Кука дальше.
Да что угодно, лишь бы он не пихал их в себя!
- Я не разрешаю ставить на себе эксперименты, ладно? Конечно, ты уже большой мальчик, а какая-то девица, что пригрозила тебе пулей между глаз, вряд ли имеет право что-то тебе запрещать, но давай-ка не будем играть в сумасшедших ученых. Пожалуйста. Тем более, к моей цели нас это вряд ли приблизит, - всё-таки, сюда они пришли не червей изучать, - я предлагаю тебе два варианта. Перекур или вскрываем дальше.
Конечно, он сделает по-своему. Они всегда так делают.

О эта забота наперевес с напоминанием о том, кто здесь хозяин, и что всё в его руках. Он в любую минуту мог пинком выпроводить Марион, помахав вслед ручкой.
- Ладно, - Обер сдалась на благо самой же себя, - я сделаю так, как ты просишь. Но ты прекрасно знаешь, что пользуешься грязными методами шантажа, - уж не тебе это говорить, детка.
Женщина двинулась к столу, на котором должна была лежать та самая карта — ключ от всех дверей. Мари чуть затормозила, коснувшись белого прямоугольника, покоившегося на кипе бумаг.
- Не знаю, - вздохнула женщина, - все подозревали, что у него были проблемы с наркотиками. Но сам он об этом никогда не говорил. А если я или кто-либо пытались поднять эту тему, то Кук огрызался, кричал, в общем типичная стадия возбуждения. К нему не лезли по одной простой причине, - Обер покрутила в руках карту, совершенно не спеша к двери, за которой покоился тот самый защитный, который, якобы, должен был спасти ее от всего на свете, - он был гений. И без него мы теряли многое. Сейчас мы стараемся найти ему замену, но это невозможно. Второго такого просто не сыскать.
Француженка наконец-то отошла от стола, понимая, что и так уж отстрочила момент, когда ей придется натягивать это бессмысленное и тяжелое одеяние. Как же она ненавидела эти формальности, это навязанные стандарты. Если всё так, как предполагает Келли, то она уже заражена. И почему её совершенно это не беспокоить? Всё вернется ночью, как только Мофей унесет Марион в своё царство. Новый кошмар поджидал женщину в ее постели.
- Погоди, какой проду...
Обер повернулась лицом к мужчине как раз в тот момент, когда тот, словно неумелый наркоман, втягивал останки червей с ладони.
- Келли, мать твою! Какого хера ты творишь?!
Белый пластиковый прямоугольник-ключ выпал из рук, так и не открыв заветную дверь, тихо шлепнувшись на кафель.
О глупец! Идиот!
А ведь Марион знала, всей своей женской интуицией догадывалась, что Келли сделает то, что ей совсем не понравится, то, от чего она будет злиться. Но какого же причина негодования? Почему она недовольна тем фактом, что Люк ставит на себе некое подобие экспериментов? Эта женщина волнуется за него. Она не может не волноваться, это в её крови. Сущность Обер.
- Ух-ты? - глаза её сверкали злостью, которую породило непослушание мужчины, вперемешку с беспокойством. - Потрясающе. Гениальная идея. Я же просила, черт тебя дери.
Марион хотела было коснуться его плеча, дабы развернуть к себе и убедиться, что с этим кретином всё в порядке. Но рука остановилась на полпути. Что-то, видимо всё та же интуиция, подсказывало женщине не делать этого, повременить. Обер привычным быстрым движением провела ладонью по темной русой гриве, тем самым успокаивая себя, да убеждая, что не стоит бить мужчину по лицу, как только он наконец-то соизволит повернуть его к Марион. И отчитывать тоже не стоит.
- Как ты? - чем дольше она смотрела на его спину, тем меньше становилось ее недовольство. - Неужто понравилось? - Обер перевела взгляд на труп, что продолжал ждать момента, когда с ним разберутся, - итак, хочешь сказать, что он полон наркоты, - женщина сложила руки на груди, - наркоты в виде червей. Потрясающе. В этом городе слишком много гениев. Хотела бы я посмотреть на создателя этого дерьма. Что ж, думаю, встретиться нам придется.
Женщина достала телефон. Ловило тут из рук вон плохо, это она помнила еще со времен практики. Никаких улучшений за эти годы не произошло, и сети тут по-прежнему не было.
- Ладно, - телефон автоматически оказался в кармане халата, рядом с маской. Женщина уже словно сроднилась с ним, - мы наткнулись на новый вид наркотиков, известный в узких кругах. Тогда у меня возникает вполне логичный вопрос, - Марион старалась выстроить хоть какую-нибудь логическую цепочку в своей голове, - почему трупы оказывались дома? Зачем наркоторговцам тащить трупы своих клиентов туда, где их непременно найдут? Не легче закопать где-нибудь в лесу, чтобы никто и ничего не унюхал? Конечно легче, - Обер вновь покусал губу, чувствуя солоноватый привкус. Дурацкая привычка. - Ты знаешь, наверное, это невероятно глупо, но почему-то мне кажется, что они сами вернулись домой. Всё как-то... с ног на голову переворачивается, - Марион изучала тело Кука. Ей казалось, что оно может в любую минуту взорваться, орошая всё дождем из червей. - Итак. Предположим, что они были живы. Сами добрались до своих каморок. Но где же эти ребята пропадали по две недели и по какой причине?
Обер словно разговаривала сама с собой, двигаясь туда-сюда перед трупом. Мысли совсем не хотела строиться в ряд. Француженка понимала, что ей не нужны ответы на вопросы. Марион гналась лишь за одним — имя того, кто за всем этим стоит. Но любопытство начинало пожирать изнутри.

Келли наконец-то повернулся к ней лицом после тщательных омовений. Хотя, женщина сомневалась, что дело было только в том, чтобы смыть налипших паразитов с руки. Впрочем, она не будет заострять на этом внимание. Марион внимательно осмотрела мужчину, который, казалось бы, стал еще бледнее, хотя, куда уж больше.
Это была плохая идея.
- Послушай, Люк, я, конечно, понимаю, что всё обошлось, - да, без нравоучений не получилось, - но не делай больше таких опрометчивых поступков. Я понимаю, что ты доверяешь своей регенерации на все сто. - И это, видимо, единственное, чем ты доверяешь. - Но она могла и не выплюнуть червяка, разве нет? А раз мы ничего о них не знаем, то кто знает, как бы всё это отразилось на тебе. Я вот не представляю, как бы доставала из тебя червяка, останься он внутри. Был бы смысл класть тебя на соседний стол и вспарывать живот?
Всё то время, пока Марион говорила, она словно пыталась своим осуждающим взглядом придавить Келли к полу, а затем, как это обычно и бывало, просто улыбнулась своей довольной, мягкой улыбкой.
- Прости, парень, мне нужно было тебя отчитать. А теперь вернемся к нему, - она кивнула головой в сторону трупа, - итак, наркотик... Но если в нем нет ничего особенно, то почему не сидеть на обычных наркотиках, которые не приводят к тому, что в тебе развивается клубок червей, пожирающих всё на своем пути.
Марион пропустила мимо ушей его слова о том, что и как он прочувствовал. Шестеренки активно двигались, разгоняясь, создавая свою картину происходящего.
- Так, - женщина потерла висок, - постой-ка, возможно, ты прав. О да. Во-первых, - глаза Марион загорелись тем огоньком удовольствия, словно бы она ребенок, что нарвался на очередное «приключение», - не факт, что жертвы знали о том, что нюхнув порошка, внутри них появятся червяки. Совсем не факт. Во-вторых, действительно все найденные ребята были мутанты, в возрасте от восемнадцати до двадцати пяти, - и вновь зубы вонзились в и так уже покусанную нижнюю губу, - заговор, говоришь... Попытка уничтожить мутантов при помощи удовольствия? Должен быть еще какой-то путь передачи, помимо вдыхания этой дряни. Половой? Как думаешь? Странно, конечно, но, вполне реально.
Обер вновь достала телефон, отметив, что время неумолимо текло, причем столь быстро и незаметно, что скоро начнет светать, а значит, рабочий день Келли закончится.
- Ты знаешь, уже почти шестой час пошел. Если хочешь, я покормлю тебя после всего этого дерьма. Ты, наверное, захочешь есть. Я так уже хочу.
Марион подмигнула мужчине, после чего начала поиски сети, медленно передвигаясь по моргу.
Мертвая зона, прямо-таки.
Лишь в дальнем углу  на экране,  дернувшись, появилась крохотная палочка, а вместе с ней и название оператора.
Да неужто.
- Ты не против, мне нужно сделать звонок, - несмотря на то, что Келли мог быть против, Марион уже набирала номер, - попробуем найти хотя бы приблизительное место, где эти ребята могли достать эту дрянь.
Это ни каким боком не касалось Келли, да и не было ему нужно нисколько. Но почему-то Обер машинально, на автомате, включала его в свои планы. Это называется наивность или глупость? Услышав на том конце сонное «Слушаю», женщина, прислонившись к холодной стене, быстро заговорила.
- Вставай, пришло время поработать, - с той стороны послышались слабые протесты и нытье, - Молчать, - француженка не любила этот приказной тон, но частенько им пользовалась, зная, что звучит он неплохо и сурово. - Ты же не хочешь меня огорчать, так что слушай, - собеседник тяжело вздохнул, смирясь со своей участью, - мне нужны адреса наркопритонов куда ходят только мутанты, ясно? Скинешь мне на телефон. Чем быстрее, тем лучше. Продуктивного утра тебе.
Женщина нажала отбой, дабы не слышать очередную порцию нытья. Потом сочтутся.
- Итак, - Марион в который раз оказалась по левую руку от патологоанатома, - продолжим наше копание в этом дерьме, вдруг, откроем что-нибудь еще, - приподнятое настроение на мгновение покинуло француженку, помолчав немного, она все-таки произнесла то, что хотела проглотить, -  Келли, давай, не будем поднимать тему того кто я, и чем занимается моя, как ты говоришь, компания.  Да, я сама выбрала этот путь. Но опустим тот факт, что я, по сути, преступник. И спасибо тебе за то, что занимаешь всем этим.

Он отказался. Это следовало ожидать. С чего бы ему желать куда-то переться с ней ради того, чтобы просто поесть её стряпню. Может, у него дела какие дома.
Да нет у него никаких дел.
Отказ отозвался неприятным осадком где-то внутри. Ей хотелось отблагодарить мужчину хоть как-то. И предложение угоститься блюдами Марион было той самой благодарностью, хоть и небольшой.
- Жаль. Я неплохо готовлю, - это было еще одной жалкой попыткой. Словно я пытаюсь затащить мужика из бара к себе домой, а он отчаянно упирается, убеждая, что у него дома жена, которой нет. - Да и вряд ли ты сегодня съешь что-то праздничное, если не считать китайскую лапшу с креветками, я права? - идеальная тактика, Марион, убеди его, что он одинок, а взамен накорми индейкой.
Впрочем, это было его дело. Свою цену он еще попросит, и Обер не откажет. Этот мужчина действительно шел на риск, если учесть, что копы в этих случаях, увидев серийность происходящего, ждали результатов вскрытия как можно быстрее.
- Ну, - француженка быстро ухватилась за мысль Келли, подхватывая его догадку, - у него было что-то вроде твоей регенерации, только замедленнее. Намного. Посмотри на него, он не выглядит на двадцать пять. Максимум, который ему могли дать, так это семнадцать. И то с натяжкой.
Когда Обер в первый раз увидела Кука, то назвала его молокососом, а Шафту ясно дала понять, что подросткам не место среди террористов. И что ему стоит пойти домой, попросить у родителей прощения за то, что он плохой сын, и жить себе дальше припеваючи. Джоэла повеселила ее тирада. Даже узнав возраст Эдварда, Марион была против. Достойных причин она дать не смогла, просто повторяла, что он не такой, как они.
- В общем, его мутация направлена на сохранение молодости, так сказать. Да и заживало на нем всё, как на собаке. Думаешь, что он успевал генерировать себя на корм этим тварям? Поэтому они продолжали жить и плодится, но в конце-концов его способность не справилась? Может быть, - очередное мягкое движение, приглаживающее непослушные  волосы, - очень может быть.
- Кстати, насчет копов. Они уже связывались с тобой? То есть, смею предположить, что хранители порядка даже и не чесались, чтобы позвонить тебе лично или же в больницу, потому что когда я пришла, тело преспокойненько лежало в морозилке, а сообщи они о том, что им крайне важно и нужно срочно узнать, что там внутри Эдварда Кука, ты бы уже вскрыл его. Я права?
Марион на этот раз медлить не стала, как делала это с указанием надеть защитную бронь, быстро двинувшись к «морозильнику», хранившему другие тела.
Кого-нибудь подходящего...
Келли был прав, у Обер не было никакого желания смотреть на килограммы извивающихся червей, что таились внутри брюшной полости террориста. Зрелище это, скорее всего, было премерзкое.
Холод у камер окутывал еще сильнее, пробираясь под одежду. Француженка поежилась, заворачиваясь в халат, который был ей совсем не по размеру.
- Та-ак, семьдесят один, дальше.
Марион неспешно осматривала своего рода «бейджик» трупов, что располагались ровно в центре камеры. Француженка потратила на поиски минут пять. Всё-таки количество «молодых» трупов было невелико.
- Саймон О'Нил, двадцать один. Сойдет, - женщина ловко открыла камеру, вынимая тело, - Люк, я нашла.
Перед ней лежал худосочный паренек, примерно такой же комплекции, как и Кук, но выглядел на свой возраст. Вот только, голова парня покоилась отдельно от остального тела. Марион несколько секунд смотрела на юное лицо, кое-где покрытое прыщами, которые после смерти потеряли свою раздражающую красноту.
Мог быть жить и жить.
Обер хотела было переложить тело на носилки, но остановилась, вспомнив, что так и не взяла перчатки.
- Скажешь, как закончишь... потрошить.
Марион продолжила разглядывать тело, чьи органы должны были стать заменой органов Кука.
- Келли, а куда ты денешь тело Эдварда?

На этот раз он никак не отреагировал на её приглашение. Что ж, повторять в третий раз не хотелось, потому что тогда это уже напоминало какое-то навязывание. Но почему же она расстраивается? Марион прекрасно знала ответ. Надоело ей отмечать все праздники в одиночестве. Наготовить кучу, а затем сидеть напротив пустого стула и вливать в себя литры виски, иногда закусывая небольшим количеством салата. Ей хотелось, чтобы такой же одинокий Келли составил ей компанию, чтобы хоть кто-то съел все то, что она приготовила. Неужто её биологические часы намекали, что пора бы обзавестись постоянным мужчиной в доме. Марион вздохнула. Хотелось просто подойти и попросить: «Пожалуйста, спаси меня от этого гнетущего одиночества хотя бы на одно Рождество».
Она бы позвонила отцу, но они со своей нынешней женой, скорее всего, уже далеко от родного дома, с выключенными телефонами, отдыхают на очередном солнечном побережье.
- Не связали, ты думаешь? - женщина постаралась убрать из голоса этот мерзкий привкус грусти. - Полагаешь, в участках сидят одни идиоты? - давай, детка, улыбнись, - скорее всего, связать они, связали, только вот кто-то не хочет жертвовать праздником ради какого-то мальчишки без семьи.
Марион вновь пробежалась глазами по бледному телу, от которого веяло холодом. Ей как-то сказали, что с её человечностью не стоит идти в медицину. «Вы слишком отдаетесь каждому больному, не принимайте всё так близко к сердцу, это погубит вас». Будучи молодой, Обер не могла понять, как же можно относиться к больным без любви, без сожаления и сострадания. Оказалось, что можно. Стоит отключить все свои чувства и просто лечить, иначе погрязнешь в чёрных мыслях. Стезя доктора развивает в себе равнодушие, как бы грустно это не звучало.
- Сейчас дам.
Обер повертела головой, в поисках хоть какого-нибудь намека на место, где могли храниться перчатки. Выхватив взором небольшой белый ящичек, Мари двинулась к нему, в надежде, что там лежат не только бирки для тел. Ей повезло. Поверх пустых бумажек были разбросано несколько белых и зеленых перчаток. Взяв парочку, женщина вернулась к телу, неспешно натягивая латекс, в которой ее небольшая ладонь тут же утонула.
Потянув на себя тело, женщина не шибко осторожно переложила основную часть О'Нила на каталку, после чего, ухватив голову, водрузила ее на грудь. Подкатив каталку к Келли, при этом пятясь назад, Марион внимательно следила за покачивающейся головой, как бы та не скатилась.
- Готово.
Женщина тут же стянула перчатки, отряхивая руки от талька, после чего взяла небольшой контейнер, в котором покоился мозг, обвитый червями.
- Мой рождественский подарок? - она усмехнулась, - спасибо. А насчет планов. Я... - но Марион осеклась, прекрасно понимая, что никаких ребят сюда лучше не присылать, - его некому хоронить. И планов у меня нет.
Мерзкий запах постепенно заполнял морг. Впрочем, из-за холода он был не особо заметен, да и Обер никогда не смущала такая вонь.
- Нет, спасибо, я предпочитаю леденцы или что-нибудь фруктовое.
Просто согласись сожрать мою чертову индейку.
Однако, от мыслей о птице её отвлекла вибрация. Женщина дернулась, тут же сунув руку в карман за телефоном.
- Под утро тут начинает ловить? - однако, это было неважно. - Надо же, притон для мутантов всего лишь один. Удивлена. Или ребята плохо искали.
Конечно, она поедет туда прямо сейчас, даже и речи не могло идти о том, чтобы откладывать всё на потом, тем более, что под утром там, скорее всего, есть на что посмотреть. Обер подняла глаза на Келли.
Одной идти опасно. Ты знаешь. У тебя целый набор здоровых амбалов. Но. Время дорого, не так ли?
- Не хочешь прокатиться?
Дура. Безнадежная.